НАША ОППОЗИЦИЯ НИКОГДА НЕ УЗНАЕТ О СВОЕЙ ПОБЕДЕ?

Как обычно, власти сделали ставку на подконтрольные им трудовые коллективы. Через них выдвигались и члены избирательных комиссий, и кандидаты в депутаты (если точно - 51% кандидатов). В то же время главные субъекты политики во всем мире - политические партии - были вытеснены на обочину избирательной кампании. Среди членов окружных избирательных комиссий члены партий составляли 4%, в участковых - меньше 1%, среди кандидатов в депутаты - около 5%. В Минске не были зарегистрированы более половины партийных кандидатов.

В демократических странах выборы являются наиболее чутким барометром общественных настроений. О наших выборах этого никак не скажешь. На основании итогов нынешней кампании трудно получить даже приблизительный социологический снимок общества. Во-первых, выборы прошли в большинстве регионов собственно за пределами политического пространства. Во-вторых, оппозиция была представлена в очень ограниченном количестве округов, поэтому нечем измерить уровень протестного электората. В-третьих, картину искажают манипуляции как раз в тех округах, где шли оппозиционеры (Минск и крупные города).

Если все же попытаться найти какие-то отличия этих выборов от предыдущих, то можно отметить более "профессиональную" (если можно употребить это слово в данном случае) работу вертикали по достижению нужного конечного результата. Она действовала более дифференцированно и разнообразно в зависимости от регионов и этапов кампании. И степень контроля над ходом кампании со стороны вертикали была различная. Полный и абсолютный контроль в Минске лишил оппонентов режима малейшего шанса на победу. В то же время в ряде регионов выборы проходили по более либеральному сценарию, что позволило нескольким десяткам оппозиционеров проскользнуть в депутаты сквозь многочисленные препоны и рогатки.

Борьба властей с оппонентами стала разнообразнее и изощреннее. Кроме грубого прессинга по месту работы, против неугодных кандидатов использовали широкий арсенал средств: снимали за неправильное декларирование доходов и имущества, неверные сведения о себе и т.д. Появилось и ноу-хау: работу в общественной организации без оплаты перестали признавать за работу.

Если оценивать выборы по степени демократичности, то картина получается противоречивая. С одной стороны, в отличие от выборов 2000 и 2001 гг., несколько десятков представителей оппозиции (в том числе БНФ, ОГП, БСДГ НГ) были включены в состав различных избирательных комиссий. И наконец, горстка партийцев стали-таки депутатами.

С другой стороны, прежде не было такого откровенного, циничного, бесцеремонного и грубого нарушения закона (прежде всего в Минске), как теперь. Раньше немного стеснялись, прятались, вуалировали фальсификации, немного боялись ответственности. Сейчас, ощущая полную безнаказанность, члены избирательных комиссий прямо на глазах у наблюдателей перекладывали бюллетени из одной стопки в другую, тем самым делая проигравшего кандидата победителем.

Интересно, что кандидаты от власти в своем большинстве не вели никакой агитационной кампании. В ряде мест они даже не забирали выписанное на их имя удостоверение кандидата. Отчасти это объясняется тем, что многих таких кандидатов назначали по разнарядке, и у них не было сильного желания стать депутатами. Кроме того, святая вера в административный ресурс освобождала их от необходимости тратить усилия на коммуникацию с избирателями. В округах же с одним кандидатом (а таких - огромное большинство) агитация вообще теряла смысл.

С учетом того, что законодательство и Центризбирком всячески ограничивали размах агитации (запрещение использовать свои средства, необходимость подавать заявку на встречу с избирателями на улице за две недели и др.), на большей территории страны никакой избирательной кампании вообще не было. В этом смысле белорусские выборы с каждой новой кампанией все больше напоминают советские выборы.

Если раньше власти хотя бы с использованием административного ресурса пытались апеллировать к народу, призывая поддержать своих кандидатов, то теперь они перестали даже играть в демократию, имитировать народное доверие. Вертикаль перестала нуждаться в демократической легитимности. Теперь ее вполне устраивает легитимность, основанная на страхе и привычке.

Прошедшие выборы закрепили инстинкт покорности и повиновения населения, выработанный в ходе предыдущих избирательных кампаний. По требованию начальников люди безропотно шли на досрочное голосование, даже не пытаясь протестовать. Даже студенты, представляющие единственное в стране "непоротое поколение", в этом смысле уже мало отличаются от пенсионеров.

Выборы показали, что избирательная машина хорошо отлажена, доведена до автоматизма, работает без сбоев и в любой момент готова обеспечить нужный результат. Технологии, которые раньше использовались в качестве эксперимента, сейчас запущены в расширенное воспроизводство. Например, высокий процент проголосовавших в Минске был обеспечен путем резкого сокращения списочного состава избирателей (в некоторых округах - в два раза). Любопытно, что число избирателей в списках для голосования стало едва ли не государственной тайной, которую тщательно прятали от наблюдателей.

В связи с этим в Беларуси представляется маловероятным осуществление так называемой "революции избирательных урн", которая некоторыми экспертами объявлена универсальной моделью перехода от авторитарных режимов к демократическим. Кроме того, из опыта европейских "бархатных революций" аналитики вывели закономерность, что если 70% избирателей поддерживают оппозицию, правящий режим рушится, никакие фальсификации не помогают.

Особенностью Беларуси является консолидированность власти в неконсолидированном обществе. В таких условиях государственная избирательная машина дает нужный результат вне зависимости от реальных настроений в стране. А общество не только не способно защищать свой выбор, оно даже не узнает о своей победе ("спираль молчания").

В этом смысле весьма показательна ситуация в Минске. Протестный электорат здесь очевидно превышает 50%. Оппоненты власти даже без ведения всякой кампании только за один бренд оппозиционной партии получали до 20% голосов. Однако власти, без церемоний снимая опасных конкурентов или фальсифицируя выборы, не пропустили в горсовет ни одного оппозиционера. И никаких проблем для них не возникло. Невозможно победить в соревновании, в котором соперник одновременно является и судьей.

Трудно сказать, какие уроки из этой избирательной кампании извлечет оппозиция. С самого начала в ее действиях сквозила обреченность. Желающих участвовать в выборах оказалось немного. Кампанию проигнорировали лидеры оппозиционных партий. Не было стратегии реагирования на грубые нарушения закона со стороны властей. Отсутствует понимание места и роли этих выборов в общей стратегии борьбы за власть.

В общем, пока с каждыми новыми выборами у нас все меньше выбора.